— Нет, — уверенно ответил тот. — Работяги с верфей возвращаются домой, чтобы потискать своих толстых мадамочек и пожрать картофеля.
Из-за сложной операции, которую он проводил над наручниками Франка, смех у него вышел отрывистым. По его лбу стекали капли пота. Вдруг он взорвался и закричал склонившимся над ним немцам:
— Господи! Да отодвиньтесь же хоть чуть-чуть, это вам не телевизор!
Оба немца колебались, не понимая, о чем идет речь.
— Подвиньтесь, чтобы мне было лучше видно, — перевел им Фредди.
— Не забудьте, что это — ювелирная работа, — восхищенно сказал Паоло.
Франк, на грани нервного срыва, резко убрал свои запястья и глубоко вдохнул, чтобы расслабиться.
— Не нервничай, Франки, — мягко сказал ему Фредди, — теперь я знаю, как управиться с этим замком, а то он очень сложный!
Лиза приласкала стиснутые руки своего любовника, поразившись их белизне. Как будто из воска. Не сказав ни слова, Франк снова протянул запястья Фредди. От усердия тот высунул язык, как школьник, у которого никак не выходят буквы.
— Вот и все! — произнес он наконец с видом победителя.
Фредди развернул в обратную сторону браслеты и снял наручники. Франк встал и широко развел руки в стороны, как будто ему предстоял великолепный полет. Затем он долго массировал себе запястья. Все остальные смотрели на него с расчувствовавшимся видом, понимая всю важность этого момента. Внезапно с необыкновенной быстротой и яростью Франк принялся награждать Фредди пощечинами. Под градом ударов Фредди не удержался на стуле и упал на пол. Франк надвинулся на него, и Фредди, желая защититься, закрыл голову руками.
— Но, Франк, — бормотал он, — но, Франк…
Остальные присутствующие оторопело смотрели на это зрелище. Лиза бросилась к Франку, чтобы помешать ему расправиться с товарищем.
— Франк! — закричала молодая женщина. — Стыдись!
Франк остановился и взглянул на Паоло. Маленький человечек был мертвенно бледен. Он даже отвернулся, чтобы показать свое глубокое неодобрение происходившим. Франк нагнулся над Фредди, протянул ему руку и помог встать.
— Прошу прощения, сынок, — мягко сказал он, — но это жгло меня целых пять лет, я не мог сдержаться.
— Что я тебе сделал? — сконфужено промычал Фредди.
Он был вне себя от испытанного унижения. Ему не так было стыдно полученных ударов, как насмешек этих немцев.
— Эй, скажи-ка, что же я тебе сделал? — настойчиво спросил он.
— Если бы у тебя душа не ушла в пятки, когда легавые ворвались в заведение Сант-Паули, мне наверняка не пришлось бы мотать эти пять лет!
Перед глазами Фредди снова возникла давняя сцена: появление полицейских, их черные униформы, внезапно заполнившие всю маленькую улочку. Он до сих пор слышал крики и свистки.
— Я был за рулем тачки, Франки, а ты был внутри заведения, что я мог сделать со всей этой псарней?
— Разве ты не видел в зеркало, что я выскочил из окна?
— Нет, — искренне ответил Фредди.
— Я думал, что смогу добежать до машины, — продолжал Франк, — поэтому-то я и прихлопнул загородившего мне дорогу легавого. И потом стоял, как идиот, посередине тротуара, мне оставалось только смотреть, как удаляются красные огоньки машины. Ну и зол же я был!
Это объяснение успокоило Фредди. Теперь он понимал реакцию своего сообщника. Она казалась ему совершенно логичной, и он даже был готов одобрить ее.
— Извини меня, Франки, — сказал он, — я ничего не увидел. Я выжал сто сорок километров в час, чтобы попасть на Реепербанн; на этой скорости не смотришь в зеркало, сам понимаешь!
Пожав плечами, он повернулся к глядевшим на него с иронией немцев и двинулся на них, сжав кулаки от ярости так, что они побелели.
— Эй, вы! — рявкнул он им в лицо.
Оба держиморды перестали улыбаться.
— Зачем ты избил его, ведь он столько сделал для тебя! — протестующе выкрикнула Лиза.
Ей было очень плохо. И от подавленного состояния Фредди, и от злопамятства Франки. Ее угнетало то, что ему пришло в голову сначала отомстить Фредди, а уж потом поблагодарить его за самоотверженность и смелость.
— Если бы он не поступил так со мной, то ему не пришлось бы получать пощечины, — возразил Франк. — Ты сердишься на меня? — спросил он у Фредди.
— Нет, но я по-другому представлял себе нашу встречу!
Франк злорадно засмеялся. Паоло тоже, но его смех был нервным. Общий приступ охватил и Баума, и он взорвался в свою очередь. Фредди бросился на него и нанес удар сбоку в челюсть.
— Эй, ты! Тебе не за то платили, чтобы ты плевал мне в морду! — проорал он.
Чтобы поддержать своего дружка, на него, в свою очередь, бросился Варнер. Завязалась профессиональная, короткая и яростная драка.
— Франк! Умоляю тебя, разними их! — в ужасе простонала Лиза.
Бросившись на соперников, Франк ловко растащил их в стороны.
— Хватит! — бросил он.
Они, запыхавшиеся, остановились и успокоились.
— Который час?
— Без четверти семь, — сказал Паоло.
Франк подошел к стеклянной двери. Ему не терпелось увидеть, как причаливает их корабль.
— Тебе не стоит показываться! — посоветовала Лиза. — Кто знает…
Франк нахмурился.
— Ты смотри, к нам гости с визитом! — сказал он.
Отойдя от двери, он уселся на место.
— Визит? — встревоженно проворчал Паоло, направляясь к двери. Его брови нахмурились.
— Кто это? — спросил Фредди.
За стеклом вырисовался силуэт Гесслера, поднявшегося по железной лестнице. Паоло открыл ему дверь.
— Неприятности?
Адвокат был мрачен.
— Полиция стоит перед туннелем и всех проверяет, — объяснил он. — Я хотел пройти по мосту, но и его перегородили.
— Боже мой! — простонала Лиза. — Они уже обнаружили побег.
— Ты смотри! Скажите-ка на милость, все произошло быстрее, — оценил Паоло. — А я-то считал, что фрицевские легавые — копуши.
Немцы бросились к Гесслеру с расспросами. Он объяснил им, что происходит. Те, не теряя хладнокровия, внимательно выслушали его. Варнер посмотрел на часы и мысленно рассчитал, сколько времени осталось до прихода корабля и сколько времени понадобится полицейским, чтобы развернуться в полную силу.
— Они заметили вас? — спросил Франк.
Гесслер покачал головой.
— Я увидел их прежде, чем они меня.
— Вы уверены?
— Уверен.
— То, что вы развернулись в обратную сторону, не привлекло ничьего внимания?
— Нет.
Гесслер явно не намеревался входить в подробности. Его сдержанность раздражала Франка.
— А где ваша машина?
— Я оставил ее на стоянке судоверфи. Там ее не заметят.
И они погрузились в судорожные размышления. Первым нарушил молчание Фредди.
— Я не понимаю, зачем вы вернулись! — категорично заявил он.
— Правда? — спросил адвокат.
— Не вижу причин, почему легавые помешали бы вам пройти!
— Они бы наверняка отметили мое имя: я слишком известен.
— Как вы думаете, они собираются обшарить весь квартал? — обеспокоенно спросил Паоло.
— Не думаю.
Франк покачал головой.
— Пока они ищут тюремный фургон, — отрезал беглец, — вряд ли им взбредет в голову подняться по этой лестнице. Нужно не терять чувство логики и не нервничать!
Эти слова успокоили Лизу.
— Тебе стоит переодеться, Франк, — сказала молодая женщина, указывая на чемодан.
Франк согласился.
— Вы останетесь здесь, мэтр?
Гесслер утвердительно кивнул.
— Это очень неблагоразумно с вашей стороны, — заметил Франк. — Очень неблагоразумно. Предположите, что… что ситуация сложится неблагоприятно…
Не отвечая, адвокат уселся. Он выглядел бесконечно уставшим, как человек, не спавший несколько ночей подряд и пребывающий в другом измерении, не имея сил вырваться из него.
Гесслер бросил взгляд на Лизу, но та отвернулась. Это не ускользнуло от Франка, и его лицо напряглось. Он открыл чемодан и достал оттуда форму.
Он колебался, надевать ли ее. Эти лохмотья смущали его. С какой-то тайной, невысказанной ностальгией Франк подумал о своей тюремной одежде.
— Ну так что же? Будешь надевать свой прекрасный морской костюм? — с издевкой спросил Паоло, догадываясь о его сомнениях.
Франк скинул куртку и принялся расстегивать брюки. Прежде чем снять их, он посмотрел на окружающих. Никто, кроме Гесслера, не отвернулся.
— Я не люблю, если на меня смотрят, когда я раздеваюсь, — бросил он.
Паоло и Фредди поспешили повернуться к нему спиной. Но оба немца, не поняв его слов, продолжали спокойно глядеть на него.
— Да скажите же этим двум идиотам! — сказал Франк.
— Он хотел бы, чтобы вы отвернулись, — перевела Лиза.
Вернер и Баум кивнули и отправились к стеклянной двери посмотреть, что творится снаружи. Сняв одну штанину, Франк заявил, стягивая другую:
